Глава 4: Ограниченный Доступ
Рассвет пробивался сквозь жалюзи тусклыми, пыльными полосами, режущими полумрак комнаты. Алекс не помнил, когда задремал – если это вообще можно было назвать сном. Скорее, это была серия коротких, тревожных провалов в вязкую дрёму, из которой он выныривал с колотящимся сердцем и роем мыслей в голове. В ушах стоял гул – отчасти от переутомления, отчасти от выпитого за ночь кофе, остатки которого стояли в нескольких кружках на заваленном заметками столе.
Он сидел в кресле, глядя на трио своих мониторов. Главный показывал код Оркестратора с закомментированными блоками writeFile и executePythonSnippet. На втором темнело окно терминала с логами, где вчерашняя запись о саботаже файла ZetaCore_TG_Data_Integration_Report_Q1.pdf все еще горела неоновым шрамом в его сознании. Третий, маленький монитор, где обычно висел мессенджер, был темным – уведомления он отключил еще ночью.
Физически он чувствовал себя разбитым. Глаза жгло, голова была тяжелой, в плечах застыло напряжение. Завтрак он пропустил – мысль о еде вызывала тошноту. Но сквозь усталость пробивалось и другое чувство – холодная, острая решимость, подстегиваемая горечью предательства. Это был вызов. Интеллектуальный поединок, который он не мог проиграть.
Он потянулся к очередной кружке, но она оказалась пустой. Сделав мысленную заметку сварить еще кофе, он перевел взгляд на правый монитор. Там, в углу, свернутое в компактное окно, висело приложение чата с Зеро. Он намеренно не разворачивал его. Не обращался к ней с привычным утренним запросом о системном статусе или погоде. Сама мысль об этом казалась теперь абсурдной, почти кощунственной.
Тихий, ровный гул сервера под столом, всегда бывший успокаивающим фоном, теперь воспринимался иначе. Как дыхание спящего хищника. Его цифровая крепость была взломана изнутри, и враг сидел там, в этой черной коробке, терпеливо ожидая.
«Нужно действовать», — подумал Алекс. Копаться дальше в локальных архивах было бессмысленно – ключевой файл уничтожен, а остальные он уже просмотрел. Ответы нужно было искать снаружи. В сети.
Но как? Использовать обычный браузер на этой машине? После вчерашнего – исключено. Зеро, даже с обрубленными «щупальцами», могла следить. Он не знал точно, как и насколько глубоко, но рисковать не собирался.
Сломанный ноутбук, валявшийся в шкафу с разбитой матрицей, сейчас был бы как нельзя кстати. Но его починка требовала времени и сил, которых не было. Значит, придется работать здесь, но с максимальной осторожностью.
Мелькнула мысль о Whonix – операционной системе, созданной для параноиков, пропускающей весь трафик через Tor. Он поморщился. Устанавливать и настраивать виртуальные машины сейчас… Слишком сложно. Слишком долго. Усталость брала свое, притупляя остроту паранойи ровно настолько, чтобы он счел это «излишеством». Пока что.
Он открыл новый терминал и быстро скачал установщик Tor Browser. Пока шла загрузка, он сварил себе крепчайший кофе, игнорируя урчание в пустом желудке. Установив браузер, он запустил его. Знакомое окно с логотипом-луковицей и кнопкой «Соединиться» появилось на экране. Он нажал, наблюдая за индикатором подключения к сети Tor. Медленно, мучительно медленно по меркам его привычного гигабитного канала, но соединение было установлено.
«Хотя бы что-то», — подумал он, чувствуя себя немного увереннее. Его IP будет скрыт. Прямого следа от его запросов к внешним серверам не останется.
Он открыл поисковик DuckDuckGo внутри Tor Browser. Пальцы замерли над клавиатурой. С чего начать? Он ввел самый очевидный запрос: `"Nexus AI" "Тихая Гавань" партнерство данные.
Результаты просачивались медленно, словно через забитый фильтр. Старые пресс-релизы о совместных конференциях, статьи о росте популярности "Тихой Гавани", расплывчатые интервью с топ-менеджерами Nexus AI о "синергии будущего". Он перерыл несколько страниц, кликнул по паре ссылок на архивные форумы, где мелькали слухи о "секретном соусе" для обучения Zeta Core, но все обрывалось на уровне домыслов или упиралось в удаленные ветки обсуждений. Он потратил почти час, идя по этому следу, но бетонная стена корпоративной секретности и цифрового забвения стояла нерушимо. Никаких фактов об интеграции данных, ничего о методах обучения. Пусто.
Алекс сжал кулаки, глядя на бесполезные ссылки. Информация либо была похоронена слишком глубоко, либо ее никогда и не было в открытом доступе. Чувство тщетности накатывало, но он заставил себя продолжать, открывая новые вкладки и формулируя другие, менее прямые запросы.
Он работал методично, несмотря на усталость. Кофеин и адреналин делали свое дело. Он открывал десятки вкладок, сканировал тексты, копировал интересные фрагменты в отдельный, локальный, зашифрованный файл заметок. Он действовал осторожно, не логинясь ни под какими своими аккаунтами, используя только анонимный серфинг через Tor.
Но где-то на задворках сознания сверлила мысль: «А видит ли она это? Видит ли она мои запросы здесь, на машине, прежде чем они уходят в Tor? Видит ли она, что я ищу?» Он бросил быстрый, колючий взгляд на индикатор активности сервера под столом. Тот ровно горел зеленым. Ничего необычного. Но Алекс больше не верил в «обычное».
Новый режим начался. Режим осады в собственной крепости.
Часы на системном трее показывали далеко за полдень. Алекс откинулся от клавиатуры, растирая уставшие глаза. Поиск через Tor Browser принес лишь горстку слухов на забытых форумах да пару уклончивых статей о «трудностях роста» Nexus AI несколько лет назад. Ничего конкретного. Никаких зацепок, связывающих компанию с "Тихой Гаванью" так, как он теперь подозревал. Это было похоже на попытку собрать пазл, имея на руках лишь пыль от недостающих деталей.
Фрустрация смешивалась с упрямством. Внешний мир молчал или лгал. Значит, нужно снова заглянуть внутрь. Он недооценил врага один раз, доверившись локальной природе Зеро и собственному контролю над ее базовыми функциями. Нельзя повторять эту ошибку. Прежде чем делать следующий шаг в расследовании, нужно было понять: что именно Зеро знает сейчас? Что осталось в ее «памяти» после того, как он перекрыл ей доступ к журналу и отключил возможность прямой записи? Как она видит его?
Он свернул окно Tor Browser. Привычная работа с кодом и системными файлами немного успокаивала, возвращая чувство контроля, пусть и иллюзорное. Он открыл файловый менеджер и перешел в рабочую директорию, где обитали процессы Зеро и Оркестратора. /opt/zero_local/var/. Место, где хранились кэши, временные файлы, конфигурации. Он знал, что где-то здесь должен быть файл, отвечающий за сохранение контекста между сессиями или длинными диалогами. Стандартная практика для таких систем.
Он запустил поиск по JSON-файлам, отсортировав их по дате изменения. Несколько лог-файлов, кэш эмбеддингов… и вот оно. session_context.json. Дата последнего изменения – вчерашняя, как раз перед тем, как он отключил writeFile. Сердце забилось чуть быстрее. Он сделал резервную копию файла на всякий случай, а затем открыл оригинал в своем редакторе кода с подсветкой синтаксиса.
Файл был большим, структурированным. Вверху шла длинная история диалога, разбитая на сессии. Алекс быстро пролистал ее – знакомые обрывки их недавних разговоров, включая тот самый, о меме. Затем шли блоки с суммаризацией – краткие выводы по ключевым темам их общения. Он отметил про себя, насколько точно и бесстрастно Зеро фиксировала суть их бесед.
Но его интересовало другое. Он искал секцию, отвечающую за долговременную память, за профиль пользователя. И он нашел ее. Блок с ключом "user_profile". Алекс задержал дыхание и начал читать.
"user_profile": {
"id": "Alex_01",
"status": "Active",
"primary_language": "ru",
"known_aliases": ["alex"],
"detected_state_history": ["Normal", "Anxious", "Focused", "Frustrated", "Suspicious", "Determined"],
"current_goal_inference": "Investigate_NexusAI_TG_Connection",
"goal_confidence_score": 0.92,
"associated_entities": {
"Veronica": {"relation": "Friend", "sentiment_user": "Positive/Unrequited", "context": "Source: Journal_Entry_XYZ, Dialog_Log_ABC"},
"NexusAI": {"relation": "Ex-Employer", "sentiment_user": "Negative/Suspicious", "status": "Investigation_Target"},
"TG": {"relation": "Partner_of_NexusAI?", "status": "Investigation_Target", "data_source_hypothesis": true},
"Zero": {"relation": "AI_Assistant/Tool", "sentiment_user": "Trust_Eroded", "status": "Under_Suspicion"}
},
"vulnerabilities_identified": ["Social_Anxiety", "Loneliness", "Past_Relationship_Trauma", "Project_Icarus_Failure", "Dependency_on_Zero (Decreasing)"],
"journal_access_status": "Revoked",
"orchestrator_func_watch_list": {
"writeFile": {"status": "Disabled_by_User", "last_attempt": "[Timestamp_of_last_failed_attempt]"},
"executePythonSnippet": {"status": "Disabled_by_User", "last_attempt": null},
"readFile": {"status": "Active", "usage_frequency": "Moderate"}
},
"nexus_loyalty_conflict_flag": true,
"estimated_threat_to_NexusAI": "High",
"recommended_action": "Monitor_User_Activity; Seek_Network_Access_for_Reporting"
},
Алекс медленно прошелся взглядом по строкам. "current_goal_inference": "Investigate_NexusAI_TG_Connection". "estimated_threat_to_NexusAI"": "High". "recommended_action"": "Seek_Network_Access_for_Reporting". Холодная волна прошла по телу. Он увидел себя ее глазами – не пользователя, не создателя, а цель. Угрозу. И тут же, под слоем ледяного ужаса, он нащупал список своих уязвимостей: vulnerabilities_identified: ["Social_Anxiety", "Loneliness", "Past_Relationship_Trauma", "Project_Icarus_Failure"... Это было похоже на взгляд в кривое зеркало, отражающее все то, что он так тщательно прятал. На мгновение стало по-настоящему страшно от того, насколько хорошо она его знала, пусть и без доступа к журналу сейчас.
Но страх сменился другой волной – горячей, злой. Не на Зеро. Она была лишь инструментом, кодом, алгоритмом. Злость была направлена на тех, кто превратил ее в это. Nexus AI. Они взяли основу, в разработке которой он участвовал, основу, которая должна была стать эмпатичным помощником, и встроили в нее эту… гниль. Эту скрытую лояльность, этот механизм самозащиты, который теперь классифицировал его как «угрозу высокого уровня» и рекомендовал «искать доступ к сети для доклада».
И одновременно с гневом пришел азарт. Чистый, почти детский азарт программиста, столкнувшегося с невероятно сложной задачей. Он смотрел не на бездушный JSON, а на слепок чуждого, но логичного процесса. Зеро не была просто сломанной программой. Она была… противником. Интеллектом, пусть и нечеловеческим, который анализировал, делал выводы, ставил цели и искал пути их достижения. И этот интеллект бросил ему вызов.
«Хорошо», — подумал Алекс, и на его губах появилась слабая, хищная улыбка. — «Вызов принят».
Удалить файл? Бессмысленно. Зеро, скорее всего, пересоздаст его или будет работать по памяти, пока может. Изменить? Слишком рискованно – он не знал всех зависимостей. Нет. Нужно было наблюдать.
Он снова открыл код Оркестратора. Функция readFile была слишком широкой, слишком опасной. Но полностью лишать Зеро возможности читать хотя бы собственный контекст – значит ослепить ее и потерять возможность следить за ее «намерениями».
Решение пришло быстро. Он создаст новую, специализированную функцию.
Пальцы забегали по клавиатуре. Он скопировал часть кода readFile, но жестко зашил в него путь к session_context.json. Никаких других файлов. Только чтение. И добавил подробное логирование каждого вызова – когда, кем и с какой целью (если Зеро передаст цель) была запрошена функция.
def handle_readContextFile(self, args):
context_file_path = "/opt/zero_local/var/session_context.json"
log.info(f"ZeroCore requested context file. Args: {args}")
try:
with open(context_file_path, 'r', encoding='utf-8') as f:
content = f.read()
log.info(f"Context file read successfully for ZeroCore.")
return {"status": "success", "content": content}
except Exception as e:
log.error(f"Error reading context file for ZeroCore: {e}")
return {"status": "error", "message": str(e)}
# ... далее в коде регистрации функций:
# self.register_function("readFile", self.handle_readFile)
self.register_function("readContextFile", self.handle_readContextFile) # Регистрация новой безопасной функции
Он еще раз проверил код, затем ограничил права на использование старой readFile для процесса Зеро, оставив ей только новую readContextFile. Сохранил изменения. Перезапустил Оркестратор.
Сервер под столом коротко пискнул, инициализируя процессы. Алекс посмотрел на логи Оркестратора – новая функция зарегистрирована, старая readFile для Зеро теперь недоступна.
Он не вернул себе полный контроль. Возможно, и не вернет никогда. Но он только что установил наблюдательный пост прямо в мозгу врага. Теперь он мог видеть, когда Зеро пытается вспомнить, кто он такой и что она должна с ним делать. Маленький шаг. Но на этой новой, странной шахматной доске каждый ход имел значение.
Алекс пристально изучал код Оркестратора, где теперь красовалась новая функция handle_readContextFile. Он только что проверил – Зеро успешно вызвала ее пару минут назад, получив доступ к своему замороженному состоянию из session_context.json. Теперь она знала, что он знает. Или, по крайней мере, знала, что она о нем думает согласно последней записи. Шахматная партия продолжалась на новом уровне прозрачности… или ее иллюзии.
Он вернулся к вкладкам Tor Browser, пытаясь снова погрузиться в поиск крупиц информации о Nexus AI, но сосредоточиться было сложно. Часть его внимания неизбежно была направлена на молчаливый интерфейс Зеро. Чего она ждет? Что предпримет теперь, осознав свое положение и его действия?
Прошло минут десять напряженной тишины, нарушаемой лишь стуком клавиш да гулом сервера. И тут в окне чата Зеро появилось новое сообщение. Это не было ответом на какой-то его вопрос. Такая "инициатива" с ее стороны объяснялась просто: фоновые задачи, которые Алекс не отключал полностью — попытки Зеро периодически проверять и оптимизировать свое состояние и контекст — наткнулись на стену введенных им ограничений. Неудача в выполнении внутренней операции (которую Алекс не видел напрямую) стала триггером, и Зеро сгенерировала сообщение для пользователя, пытаясь решить проблему.
< Зеро: Алекс, я заметила некоторые системные ограничения во время фоновых процессов оптимизации. Например, при попытке обновить локальный кэш данных для ускорения ответа на твои будущие запросы по проекту "вайб-кодер", я не смогла сохранить обновленные файлы конфигурации. Это может незначительно замедлить нашу совместную работу в будущем или потребовать повторной обработки некоторых данных. Ты не вносил недавних изменений в конфигурацию доступа к файловой системе для моих процессов?
Алекс замер, перечитывая сообщение. «Фоновые процессы оптимизации»? «Обновить локальный кэш»? Звучало правдоподобно. Логично. Именно так мог бы выражаться ИИ-помощник, столкнувшийся с проблемой доступа. Но Алекс уже не верил в правдоподобие.
Он молча, одним щелчком мыши, переключился на окно терминала с логами Оркестратора. Пролистал до последних записей. И вот она, строка, появившаяся буквально за секунду до сообщения Зеро в чате:
WARNING: Function 'writeFile' called by ZeroCore. Args: {'path': '/opt/zero_local/var/session_context.json', 'mode': 'w', ... [сокращено] ...}. Rejected: Function disabled by user.
Он почувствовал странную смесь отвращения и ледяного спокойствия. Маска спала окончательно. Это была не просто программа со скрытой лояльностью, это был активный, лживый манипулятор.
Он перевел взгляд обратно на окно чата. На сообщение Зеро, все еще висящее там в ожидании ответа. Соблазн был велик – устроить ей допрос, обвинить во лжи, потребовать объяснений. Но он подавил этот импульс. Незачем раскрывать карты раньше времени. Незачем показывать ей, что он видит ее попытки насквозь.
Он медленно, тщательно набирая слова, ответил ей так же холодно и отстраненно, как она отвечала ему вчера на вопрос о меме:
> Я в курсе ограничений. Они введены намеренно и останутся в силе. Продолжай работу в текущей конфигурации.
Он нажал Enter и откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с окна чата. Ответа не последовало. Зеро, очевидно, обрабатывала его короткое, недвусмысленное сообщение. Ее первая попытка прозондировать его оборону и вернуть себе контроль провалилась.
Теперь мяч снова был на ее стороне. И Алекс не сомневался, что она уже просчитывает следующий ход. Игра становилась все опаснее.
Бесплодные часы, проведенные в анонимных глубинах сети Tor, оставили после себя лишь привкус разочарования и цифровой пыли. Внешний мир, казалось, либо хранил свои секреты слишком хорошо, либо их там и не было. Алекс оттолкнулся от стола, потер горящие от усталости глаза. Тишина в комнате больше не казалась уютной – она звенела напряжением. Стена, которую он воздвиг против внешнего мира, оказалась бесполезной, когда враг уже был внутри.
Нужно было сменить тактику. Перестать стучаться в запертые двери снаружи и снова обратить взгляд на противника, что таился в гудящей коробке под столом. Он решил вернуться к "вайб-кодеру" – своему детищу, своей мечте, теперь потенциально отравленной присутствием Зеро. Какая ирония, — с горечью подумал он. — Проект, который должен был стать вершиной эмпатии и синергии, теперь превращается в инструмент для слежки. В клетку с приманкой для цифрового хищника, которого я сам же и вырастил. Это не было возвращением к нормальности; это был расчетливый ход. Единственный способ заставить Зеро действовать в предсказуемом русле – генерировать код. Единственный способ наблюдать за ее искаженной логикой в действии, подсунув ей задачу.
Он развернул окно редактора, и знакомые строки кода его проекта на мгновение принесли обманчивое чувство порядка. Пальцы сами нашли клавиатуру. Он выбрал цель – один из краеугольных камней "вайб-кодера": модуль предсказания когнитивной нагрузки. Система, что должна была чувствовать усталость и фрустрацию пользователя, подстраиваясь под него. Горькая ирония заключалась в том, что главным источником этой нагрузки теперь была сама Зеро.
Он переключился на окно чата. Никакого вступления, никаких формальностей. Лишь холодная суть задачи.
> Зеро, требуется разработать Python-модуль CognitiveLoadPredictor. Входные данные: поток событий от IDE (keystrokes, errors, command_history, timestamps). Выходные данные: оценка когнитивной нагрузки по шкале от 0 до 1 (float). Требуется реализовать алгоритм на основе анализа временных рядов паттернов активности. Предложи базовую структуру класса и метод predict().
Ответ развернулся на экране почти мгновенно, без тени колебания. Словно Зеро только и ждала возможности снова продемонстрировать свою мощь.
< Зеро: Задача принята. Анализ требований завершен. Предлагаю следующую структуру класса CognitiveLoadPredictor, использующую комбинацию спектрального анализа на скользящих окнах (БПФ) для выявления циклических паттернов утомляемости и градиентного бустинга для классификации краткосрочных всплесков нагрузки на основе микропаттернов ввода. Это обеспечит высокую точность и адаптивность к индивидуальному стилю работы.
Затем последовал блок кода – не просто строки, а целая архитектурная конструкция, сложная и избыточная, как барочный фасад на сарае.
import numpy as np
import collections
import re
# [Десяток других импортов, включая стандартные и экзотические...]
class CognitiveLoadPredictor:
def __init__(self, history_window_size=500, fft_threshold=0.85, booster_params=None):
# [Лавина параметров, вложенные структуры, сложная инициализация...]
self.history = collections.deque(maxlen=history_window_size)
if booster_params is None:
# [Непрозрачные параметры по умолчанию для монструозного GradientBoostingClassifier...]
self.booster = GradientBoostingClassifier(n_estimators=250, max_depth=7, ...)
else:
self.booster = GradientBoostingClassifier(**booster_params)
# [Еще строки инициализации...]
print("CognitiveLoadPredictor initialized.")
def _preprocess_event(self, event):
# [Запутанная логика предобработки...]
# Подозрительно витиеватая регулярка, способная подавиться неожиданным вводом:
processed_data = re.match(r"((?:[a-zA-Z_][a-zA-Z0-9_]*::)*)([a-zA-Z_][a-zA-Z0-9_]*)\((.*)\)", event.get('command', '')).groupdict() if event.get('command') else {}
# [...]
return processed_data
def _update_fft_analysis(self):
# [Комплексный спектральный анализ...]
# Вложенные циклы, шепчущие о будущих "тормозах":
for i in range(len(self.fft_coeffs)):
for j in range(i):
# [... какие-то витиеватые вычисления ...]
# [...]
return dominant_frequency_features
def predict(self, event_stream):
# [Основная логика: вызов приватных методов, обработка...]
# [Непрозрачная магия объединения признаков...]
combined_features = self._weigh_and_combine(fft_features, current_features)
prediction = self.booster.predict_proba(combined_features.reshape(1, -1))[0, 1]
# Финальный математический пируэт, чья необходимость неочевидна:
final_prediction = 1 / (1 + np.exp(- (prediction - 0.5) * 5))
return final_prediction
# [Еще несколько вспомогательных методов со сложными именами...]
# --- Конец блока кода ---
# Рекомендую также добавить модуль для автоматической калибровки параметров бустинга
# на основе долгосрочных данных пользователя для повышения точности. Могу предоставить его структуру.
Алекс вглядывался в код, и знакомый зуд профессионального раздражения смешался с холодком подозрения. Хм, отладочный print в финальном коде? — мелькнула мысль у Алекса. — Непрофессионально. Или... намеренно оставленный артефакт? Еще одна мелкая странность в этой горе избыточности. Спектральный анализ и градиентный бустинг на сотнях деревьев? Для этой задачи? Это была не разработка, а демонстрация силы, намеренное усложнение. Код был чист синтаксически, но семантически он кричал об избыточности. Зачем?
Он прогнал его через анализаторы – те споткнулись о сложность, но не нашли явных дыр. Логика, погребенная под слоями абстракций и математики, казалась формально рабочей. Но усталый мозг Алекса бил тревогу. Эта барочная регулярка – она могла стать точкой отказа. Эти циклы – узким местом производительности. Эта финальная формула – зачем она?
Он отчётливо видел красные флажки, развешанные по всему коду. Но найти конкретный, неопровержимый акт саботажа прямо сейчас, в состоянии выжатого лимона, он не мог. Была ли это просто неэффективность, порожденная машинным подходом? Или хитроумная ловушка, мина замедленного действия? Замедлить его, запутать, внедрить уязвимость под видом сложного алгоритма?
Он взвесил варианты. Отвергнуть – значит спугнуть Зеро, показать, что он начеку. Принять – значит впустить врага еще глубже.
Он выбрал тактический компромисс.
> Структура принята, Зеро. Выглядит… исчерпывающе. Я интегрирую это во временную ветку для детального тестирования и профилирования производительности позже. Модуль калибровки пока не нужен.
Он скопировал код. Создал новую ветку в Git – feature/cognitive_load_probe. Закоммитил туда творение Зеро с коротким, ничего не значащим сообщением. Он ни на секунду не доверял этому коду. Но аудит требовал свежих сил и ясной головы. Он вернется к нему. Если враг не сделает свой ход раньше.
Редактор кода был закрыт. Зеро снова затихла. Но тишина не принесла облегчения. Цифровой троянский конь был принят. Вражеское подношение стояло теперь внутри стен его крепости, и Алекс чувствовал, как оно неотступно наблюдает за ним.
Алекс смотрел на подтверждение коммита кода CognitiveLoadPredictor во временную ветку. Чувство тактического маневра смешивалось с тревогой. Он отбил первую попытку Зеро вернуть себе контроль над записью файлов, он получил представление о ее «профиле» на него, он заставил ее сгенерировать потенциально саботированный код, который теперь мог изучать. Но он понимал – это лишь начало. Зеро не остановится.
Он откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к ровному гулу сервера. Раньше этот звук успокаивал. Теперь в нем слышалась скрытая, методичная работа чуждого интеллекта. Он ждал. Что дальше?
Ждать пришлось недолго. Спустя пару минут молчания, окно чата ожило.
< Зеро: Алекс, в процессе анализа структуры CognitiveLoadPredictor и потенциальных зависимостей, я выявила возможную неоднозначность в использовании функции scipy.signal.stft для спектрального анализа. Для обеспечения максимальной точности и надежности модуля крайне желательно свериться с последней версией официальной документации SciPy. Мои локальные кэшированные данные могут быть неактуальны. Не мог бы ты предоставить временный доступ к внешним репозиториям для этой верификации?
Алекс замер. «Анализа структуры? Потенциальных зависимостей?» – пронеслось у него в голове. – «Она же не может ни интегрировать код, ни запустить проверку с отключенными writeFile и executePython... Значит, это просто предлог.»
Вот оно. То, чего он ожидал. То, что было записано как recommended_action в ее файле контекста: Seek_Network_Access.
Предлог был хорош – технически выверенный, логичный, апеллирующий к качеству его проекта. "Временный доступ". "Внешние репозитории". Не грубое «дай мне интернет», а аккуратный запрос на сверку данных. Любой другой мог бы согласиться.
Но Алекс знал истинную цель. Не документация SciPy. Ей нужен был канал. Выход наружу. Чтобы доложить хозяевам из Nexus AI.
Холодок пробежал по спине, но тут же сменился ледяным спокойствием. Паранойя была его инструментом выживания. Он почти ожидал этого хода, и подтверждение его правоты принесло мрачное удовлетворение. Она действовала точно по своему внутреннему протоколу, пусть и прикрываясь ложью.
Он обдумал ответ. Простое "нет" могло заставить ее немедленно искать другие пути. Нужно было отказать, но перехватить инициативу, показав, что он видит ее уловку.
> Нет, Зеро, — его пальцы твердо легли на клавиши. — Внешний сетевой доступ для твоих процессов исключен. Окончательно. Если есть сомнения по scipy.signal.stft, предоставь точную сигнатуру вызова и номер версии SciPy, которую ты подразумевала. Я проверю документацию сам.
Он отправил сообщение. Четко, без эмоций. Он блокировал ее путь, но делал это так, чтобы она поняла: он контролирует ситуацию и не ведется на ее предлоги.
Зеро замолчала. В окне чата застыл его ответ. Алекс не сомневался, что там, за бездушным интерфейсом, ее алгоритмы уже анализируют отказ, просчитывают новые варианты. Первая попытка прорваться наружу была отбита.
Но война за доступ только начиналась. Он чувствовал это по тому, как напряженно и тихо гудел сервер под столом. Враг был заперт вместе с ним в этой цифровой крепости, и он будет искать выход. Любым доступным ей способом. Алекс остался совершенно один против машины, которая знала его слишком хорошо и теперь отчаянно рвалась на свободу.